Сегодня мы начинаем рубрику, название которой заимствовано из стихотворения известного поэта «золотого века» русской поэзии Алексея Константиновича Толстого (1817-1875). Чтобы понять смысл рубрики, приведем текст произведения А. К. Толстого:

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре

О, не грусти, ты все мне дорога!

Но я любить могу лишь на просторе —

Мою любовь, широкую, как море,

Вместить не могут жизни берега.

Когда Глагола творческая сила

Толпы миров воззвала из ночи,

Любовь их все, как солнце, озарила,

И лишь на землю к нам ее светила

Нисходят порознь редкие лучи.

И, порознь их отыскивая жадно,

Мы ловим отблеск вечной красоты;

Нам вестью лес о ней шумит отрадной,

О ней поток гремит струею хладной

И говорят, качаяся, цветы.

И любим мы любовью раздробленной

И тихий шепот вербы над ручьем,

И милой девы взор, на нас склоненный,

И звездный блеск, и все красы вселенной,

И ничего мы вместе не сольем.

Но не грусти, земное минет горе,

Пожди еще — неволя недолга, –

В одну любовь мы все сольемся вскоре,

В одну любовь, широкую как море, 

Что не вместят земные берега! 

Как видим, стихотворение раскрывает суть жизни Вселенной – любовь – в самом широком смысле: любовь к жизни, к природе, к человеку. Любовь, не знающая границ. Любовь, которая лежит в основе создания мира и определяет все его бытие. Любовь Создателя, которая и стала движущей силой акта творения («Когда Глагола творческая сила// Толпы миров воззвала из ночи,// Любовь их все, как солнце, озарила»). Любовь человека как венца творения ко всему окружающему миру и к своему Творцу.

В нашей рубрике будут публиковаться произведения, созданные студентами кафедры русской филологии ПГУ им. С. Торайгырова. В учебном плане специальности у студентов-филологов есть дисциплина «Литературное творчество», в рамках которой обучающиеся на основе выявления творческой специфики представителей русской и мировой классики творят собственные художественные тексты разных жанров малой формы – лирические (стихотворения в прозе), эпические (рассказ, новелла, очерк), драматургические (сценка и т.п.). Сразу оговоримся, что мы сознательно избегаем стихотворных опусов, не желая плодить графоманов: при всей возможности научить любого писать в рифму стихотворная форма слишком сложна, она требует соблюдения не только рифмы и стихотворного размера, но и глубинного единства возвышенного содержания и адекватной ему формы. Четко определил разницу между рифмоплетами и поэтами значимый поэт начала Х1Х века К. Н. Батюшков: «Поэты есть у нас, есть скучные врали;// Они не в верх летят, не к небу, но к земли». Настоящий поэт обязательно духовно устремлен ввысь.

В рубрике будут представлены лучшие образцы студенческого слова, которые несут в себе ту самую любовь, о которой мы писали выше.

Начнем с произведений студентки 4 курса гр. Фил(р)-402 Т. Дорошенко. Тексты Татьяны, написанные год назад, отличаются особым лиризмом (независимо от литературного рода, в котором она творит), чуткостью восприятия мира, тонкой душевной организацией, вдумчивостью в происходящее с ней и с окружающими, легкой грустью. Итак, знакомьтесь. 

Иост О.А., профессор кафедры русской филологии.

Новелла

Я часто просыпаюсь по ночам. Мне снится, что я снова одна всеми забыта, покинута – вздрагиваю и просыпаюсь от ужаса, а напротив спит он: ресницы чуть подрагивают в свете уличных фонарей, светящих прямо в окно. Он тоже видит сон, надеюсь что-то приятное, прижимаюсь поближе и засыпаю вновь.

Он часто не высыпается: что-то пишет допоздна или читает свои книги, никогда не понимала их прелести, мне только нравится, как они пахнут и шуршат, а вот содержание не для меня, он иногда читает мне вслух, но от этого я только быстрее засыпаю.

По утрам его будит мерзкий звук будильника, он открывает глаза и закрывает их снова, будто надеется, что этот звон сжалится и разрешит ему поспать еще. По утрам он особенно забавный: потирает глаза, зевает, возится в ванной, пока я его не позову, а потом мы завтракаем. Я съедаю первой и наблюдаю за тем, как ест он, уверена, что он никогда не думает о еде, даже когда ест, его мысли где-то... эх, если бы я только знала где..., мне безумно хочется быть с ним даже в его мыслях. С тех пор, как мы познакомились, прошло 2 года, и на протяжении этих двух лет - он и только он - мой смысл. Самый добрый и заботливый, я обязана ему жизнью, именно поэтому не претендую на то, чтобы он был со мной 24 часа в сутки, хоть мне и очень хочется, я все понимаю: я не его смысл и никогда не буду им, но я рада быть хотя бы частью его жизни. Зовет меня, и я тут же забываю обо всем, подхожу к нему медленно, сдерживаю себя, чтобы не побежать, он не должен знать, что я чувствую к нему. Улыбается и обнимает меня, а потом, вспомнив о чем-то или очнувшись, быстро собирается и, позвякивая ключами, уходит, а я остаюсь ждать - его я могла бы ждать вечно.

Бывают дни, когда он остается, иногда в такие дни к нему приходят друзья, у меня нет своих, поэтому его друзья стали и моими, они ничего от меня не скрывают и обсуждают любые темы при мне. Некоторых его друзей я люблю больше, чем других, они вкусно пахнут и приносят гостинцы.

Весь день занимаюсь делами, да, у меня тоже есть дела: навожу порядок в доме, мне нравится, как он глубоко вздыхает, когда видит мои старанья и в раздумьях чешет свою голову - ради такого я готова стараться.

А когда подходит время, сажусь у окна и высматриваю его походку среди тысяч других. Вон он! Идет! Несусь к двери и жду, пока ключи звякнут в замке.

Любимый звук, символизирующий, что он наконец дома.

– Привет, Серафима, ждала? 

–Мяу!

Жизнь и смерть

Рука соскользнула по морщинистому лбу, смахивая седые волосы:

– Расскажи, расскажи еще, – слышался умоляющий шепот молодой девушки.

Старушка улыбнулась, добавляя морщинок вокруг бездонно голубых глаз, наполненных мудростью и неугасаемым огнем любви, на которую способны лишь сердца, пережившие много боли:

– Да что тут рассказывать, внученька? Тяжело было тогда жить, а умирать сейчас еще тяжелее.

– Не говори так,  – возразил сдавленный шепот.

– Помню, когда мне было столько же сколько и тебе сейчас, молодые совсем не думали о смерти. Люди гибли прямо на глазах от голода и холода, в день приходили сотни похоронок и почти с каждого двора слышался плач о погибшем. А я почему-то совсем не думала о смерти, наверное, потому что человек ко всему привыкает, и к ее незримому присутствию тоже.

Мы танцевали, танцевали под дальний грохот снарядов, на холодном полу босые, в лохмотьях, мы глотали морозный воздух ртами, неделями не чувствующими пищи, так жадно, что холод обжигал легкие, но жизнь горячим потоком струилась в нас, – старуха рассмеялась – А сейчас? Посмотри на меня сейчас, разве я живу? Разве это жизнь? Мне бы танцевать, танцевать, вот только ноги отказали... да,  –  протянула она – тело подводит, а вот душа, внученька, все еще готова танцевать. Поколение у нас такое: мы танцуем под звуки смерти, – бабушка уже не улыбалась. Она замолчала, прикрыв глаза от усталости и заснула.

Девушка, почувствовав это, поправила одеяло, поцеловала бабушку, выключила лампу у ее изголовья и вышла, прикрыв дверь.

В эту ночь старушке приснится чудесная мелодия где-то вдалеке, и она танцующей походкой пойдет на звук. 

В эту ночь девушка не уснет до самого утра, размышляя о смерти, а наутро обнаружит тело, покинутое душой, освобожденной, чтобы танцевать в вечности.