Сегодня у нас в гостях удивительный человек, краевед – Эрнест Дмитриевич Соколкин. Сразу оговоримся, что наш гость – человек большой культуры и широты души, который всю жизнь посвятил родному краю и вот уже много лет, всеми силами стремится сохранить историческое наследие Павлодара. Одного интервью с таким самобытным человеком едва ли хватит, но мы надеемся, что сегодняшняя беседа с Эрнестом Дмитриевичем Соколкиным откроет для наших читателей неизведанные вехи нашей общей истории. 

- Эрнест Дмитриевич, когда слышишь Ваше имя, на ум приходят такие знаковые фигуры, как Хемингуэй, Че Гевара и Муладашев. Есть ли какая-то предыстория в том, почему Вас так назвали?

- На дворе были 30-е годы, тогда у многих на устах в Советском Союзе звучали имена известных  антифашистов Эрнста Тельмана и Георгия Димитрова. После этого в СССР детей стали называть Георгий и Эрнест. Когда Гагарин полетел в космос, всех Юрами стали называть и не только в Советском Союзе, но и на Кубе, во Вьетнаме и других странах. 

- Ваша неутомимая тяга к познанию мира, к изучению родного края проявилась у Вас с ранних лет или же было в Вашей жизни некое событие, которое определило это ваше жизненное призвание?

- Тягу к познанию во мне зародила бабушка. Она была учительницей географии и у нее всегда были карты и глобусы. И уже с малых лет я расстилал карты на полу и мог часами их изучать. В младших классах я записался в библиотеку, стал ее постоянным читателем. Там я с большим удовольствием перечитал всего Жюля Верна, путевые заметки Ливингстона о путешествиях по Африке и приключения Пржевальского. Прочел все двенадцать томов Майн Рида, Потанина. 

- Чем была для Вас служба в Армии?

- Служил я три года в Грузии, в городе Поти. Служба запомнилась в первую очередь тем, что еще было сильно влияние старшего поколения. В том полку, где я служил, почти все были боевые офицеры-фронтовики. И мы как-то на тот момент не воспринимали их как ветеранов войны. Никто тогда не говорил о самой войне и где кто воевал. Это не было принято. О своих подвигах все молчали. Было четко прописано, что американцы наши враги, что они против СССР и всеми способами совершают провокации. Тем более, что  служил я на турецкой границе, а самолеты НАТО часто нарушали наше воздушное пространство, залетая на территорию Армении, Грузии и Черноморского побережья Северного Кавказа. Мы их отслеживали, принуждали вернуться и, бывало, даже сбивали. 

Для меня армия стала настоящей школой жизни. Когда я приехал в Павлодар в 1957 году, я чувствовал за плечами армейскую закалку, три года недаром прошли.

- А Вы много поездили по стране?

- До Павлодара до 1958 года я побывал во многих местах, довелось пожить в шести разных городах. Соответственно, поменял шесть школ. Сначала Свердловск, потом Себеж, затем Черняховск, Ишим, Алитус и Павлодар.

- Город, можно сказать, рос и преображался на Ваших глазах. Каким помните его Вы? 

- Когда я приехал, Павлодар представлял собой одну большую деревню. Кто-то очень точно подметил, что Павлодар конца 50-х был один в один, как Челябинск 30-х. Все разрыто, каналы кругом, везде кладут трубы, на каждом углу кран. В общем, город усиленно строился и расширял свои границы. Одним словом, Павлодар был одна большая стройка.

Улицы нашего города

- А еще Павлодар называют «Город ветров».

Это да. Страшные ветры, пыльные бури накрывали город, потому что город степной, открытый всем ветрам, лесов нет кругом. 

- Я слышала, что раньше Иртыш так сильно разливался, что вода доходила до самого центра города. Верно ли это?

- До строительства Усть-Каменогорской ГЭС и Бухтарминской ГЭС Иртыш, конечно, разливался, но не настолько сильно. Сейчас мы готовим к изданию хрестоматию, в которой есть глава, посвященная реке Иртыш. В дореволюционных источниках написано, что затапливался Усть-Каменогорск и Семипалатинск. Павлодар же никогда не подвергался затоплению, так как берег здесь высокий, хотя вода и поднималась на 3-4 метра. Даже в Затоне, где сейчас Речной Вокзал, где, по сути, низина, и то вода доходила только по самый край пристани. 

- Есть ли у Вас в городе любимые места, куда Вы можете прийти и отдохнуть душой? 

- Я всегда уединяюсь в Ленпарке. Прихожу туда посидеть, отдохнуть и поразмышлять. Еще мне очень по душе Горсад. Все-таки Ленпарк среди моих любимых мест – первый. Там же еще «Цветаевский Костер» проходит каждый год. Еще бываю на вокзале, на его площади, где фонтаны.

- А что было на месте Горсада до его открытия?

- Там до 1935 года было кладбище, после чего его закрыли, и оно стояло бесхозное. Хоронить начали там, где сейчас находится Пахомовское кладбище. Там была тогда окраина города. Это кладбище существовало до 1965 года. Потом и оно было закрыто, и ему на смену открыли Суворовское. 

- А Вы считаете правильным строить что-то в таких местах?

- Я специально изучал разные города и выяснил, что в Европе такого нет. Я рассматривал в том числе польские города, и там погосты никто не трогает и ничего не строят на их месте. Они огораживаются и имеют статус некрополей как части архитектурно-исторического наследия города. Это у большевиков была такая традиция все сносить, а такие места ни в коем случае трогать нельзя. 

- В летописи Павлодара есть и черные страницы. Как ваши исследования затрагивают эту часть истории нашего города?

- Ну, например, одна из тюрем находилась на углу улиц Лермонтова и Ленина, там сейчас девятиэтажный дом, в котором клуб «Клеопатра», а чуть дальше расположен Северный РОВД. Кстати, само здание Северного отдела строилось как новая тюрьма, но радио «БиБиСи» и китайское радио разведали об этом и подняли шум на весь мир, что мол, в Павлодаре в самом центре города на улице Ленина строится новая тюрьма. Тогдашние власти сразу распорядились все свернуть, а уже возведенное здание отдали в ведение РОВД. 

Здание бывшей тюрьмы. Перекресток улиц Лермонтова и Ленина. Фото Николая МОХИРЕВА

В районе «Ласточки» был лагерь. Там стояли бараки, в которых жили заключенные. Они же строили город. В дальнейшем этот лагерь был перемещен на «Второй Павлодар».

НКВД находился в бывшем доме Дерова, кирпичное здание постройки конца 19 века. Сейчас там располагается типография «ЭКО». Изначально ЧК находился по улице Красноармейцев, это как мне старожилы рассказывали. В 1929 году они переехали в это здание и с тех лет там уже обосновались. Сначала учреждение называлось ОГПУ, потом НКВД, МГБ и КГБ и до тех пор, пока им не возвели здание по бывшей улице Советов, ныне Бектурова. А потом здание отдали под онкодиспансер, который там размещался еще лет 5-6. Уже в 1991 году там расположилась типография «ЭКО». Я приходил туда уже годы спустя и спрашивал тамошних работников: «Как вы ощущаете себя в здании, где когда-то находилась тюрьма? Вам призраки не являются?» Там же людей и пытали, и убивали, да и онкология наложила свой отпечаток на ауру дома. А они говорят, мол, «мы ничего не знаем, не чувствуем». Об этом, кстати, писала М.С. Тереник, что именно в Сталинские времена там такое происходило.

Типография «ЭКО» - в разные годы здание НКВД и онкодиспансера

- До середины 90-х годов в числе корпусов ПГУ было здание по улице Розы Люксембург (ныне ТД «Гулливер»). Насколько нам известно, в 50-е годы в этом здании было военное летное училище. Что Вы можете вспомнить об этом?

- Летное военное училище появилось в 1948 году. Ему была определена территория на восточной окраине города за окружной железной дорогой, площадью около 500 гектар и планировалось построить для него военный городок для летчиков и казармы для солдат. Училище было предназначено для первоначального обучения летчиков. Прежде чем попасть в большую авиацию, пилот должен был «налетать» определенное количество часов на кукурузниках и малых истребителях. Училище сначала размещалось в примитивных саманных казармах, военного городка. Начиная с 1950-х годов, стали строить для пилотов кирпичные дома. Если выйти на остановке «Пионерская», пройти мимо школы №9 и свернуть в переулок, то можно увидеть кирпичные дома постройки 50-х годов. А потом, рядом с этими домами стали строить одноэтажные финские домики на две квартиры со входами по разные стороны. В этих домиках мне довелось прожить около двух лет. А потом стали строить большие казармы для солдат. Сначала ведь были солдаты, которые обсуживали самолеты, а потом появились курсанты уже где-то в 1955-56 году. 

ТД «Гулливер» - в 50-е годы здание военного летного училища

- Получается на территории Павлодара был военный городок?

- Да. Городок охватывал район от нынешней улицы Чокина от школы №9, до улицы Катаева, потом по Катаева поворачивал на север, где шел до самой школы №25. В том числе и там, где сейчас находится стадион ПГУ, все это было. 

В 1958 году «Павлодаржилстрой» построил здание для летного училища, там, где сейчас находится «Гулливер». В 1959 году Летное училище еще существовало, а его аэродром находился там, где сейчас дачи садоводства «Металлург». Там стояли уже военные истребители времен Великой Отечественной – ЯК-1, Ла-5. Они над городом целыми эскадрильями летали. 

Один из жилых домов военного городка постройки 50-х годов

- А что потом случилось с Летным училищем?

- В 1960 году вышел известный указ Хрущева о сокращении армии на миллион четыреста тысяч человек. Согласно этому указу, училище было расформировано в сентябре того же года. Все самолеты были перебазированы в Славгород, там тоже есть училище Алтайского Края. Все, кто остался, жили в поселке «Алюминстрой» и в тех самых кирпичных домах, о которых я говорил выше. Вскоре появился индустриальный институт, он занял бывшие солдатские казармы. Там размещались все кафедры и студенческие общежития. Что интересно, улица Кутузова сейчас пересекает территорию бывшего военного городка, а ее до этого вообще не было. Самый широкий проспект города проложен через военный городок.

- Считаете ли Вы, среди людей стало постыдно придерживаться родной культуры? 

- Такое есть среди людей. Но, надо, во-первых, уважать самого себя и уважать окружающих тебя людей. Во-вторых, уважать другие национальности. Для меня лично все равно, кто передо мной – еврей, негр или китаец. Я в любом случае буду с этим человеком на равных разговаривать. А вот, другие, бывает, почему-то ненавидят друг друга по этническому признаку и создают конфликтные ситуации. Терроризм возник, потому что некоторые люди поставили свои амбиции превыше самой жизни. Поэтому у нас в мире нынче такая непростая обстановка. А теперь все ломают голову, как эту проблему разрешить. Я считаю, что не нужно провоцировать в людях взаимную враждебность. Я жил Литве, с литовцами дружил, в Казахстане дружу с казахами. Мне говорят: «Пей кумыс!», я и пью  его с удовольствием. Бешбармак ем. Все, как положено. А другие, иной раз, отказываются, мол, «я не буду». Но надо помнить, что чувство национальной самобытности можно оскорбить совершеннейшей мелочью. Поэтому традиции других народов я уважаю.

- Видите ли Вы среди людей, которые Вас окружают, правоприемников Вашего труда, дела всей Вашей жизни?

- Приемников мало, но они есть. В том числе и среди наших членов «Павлодарского дома географии». 

- А почему вы считаете, что так мало преемников?

- Ну, многие нацелены на зарабатывании денег, стремятся к богатству и на этом фоне им безразлична всякая культура. Однако, среди тысячи людей обязательно один найдется. Всегда среди людей есть такие, которые болеют всей душой за свой край, за свой народ. В моей родне есть один такой. Юрка Новиков, он географию хорошо знает. Я ему говорю: «Подрастешь чуток, - а он сейчас в 7 классе учится – вступишь в наш Дом географии». Есть у нас еще Саша Еремеев, Валерий Походеев. Вообще, краеведов у нас мало. Есть краеведы-географы, краеведы-литераторы, краеведы-историки. То есть, всего три направления. Литературное краеведение у нас представляет О. Григорьева, Т. Карандашова. Историческим краеведением занимаюсь я, А. Еремеев, М. Тереник, А. Захаренко. Географы-краеведы у нас были представлены Козиным и сейчас среди наших членов Дома географии тоже немало специалистов в этой области.  

- То есть, труд краеведа всегда оценивается спустя годы?

- Да, конечно. Ну, вот возьмите Багаева. Он вообще не думал, что будет известен, как краевед-фотограф. Он честно трудился, делал свое дело, также как и мы, сейчас, а оценивать нас будут уже наши потомки. 

- Что мешает нашему краеведению развернуться в полной мере?    

- Финансирование, недостаточная поддержка со стороны властей. Например, когда в советское время я выпускал первый путеводитель по Павлодару, у меня не было сторонников, никто не вызвался меня поддержать. Наоборот, они мне кричали, мол, «зачем ты пишешь о Павлодаре, когда город закрытый». Тут имелось в виду, что в городе были элементы оборонного комплекса, плюс связь с Семипалатинским ядерным полигоном. Мне вменяли, что я привлекаю внимание американцев и китайских шпионов. Но я то не собирался писать об этих предприятиях. Я писал о культуре, о знаковых для региона людях. Вот такие сидели в обкоме люди. Когда я вышел с инициативой сделать Павлодарскую энциклопедию для студентов, школьников и вообще для всех  жителей, мне категорично возразили, что, мол, «не надо, есть Казахская энциклопедия». Но Казахская энциклопедия не охватывала все стороны жизни нашей области. В ней был только сам Павлодар, область и районы. А я хотел целую энциклопедию издать. Это был 1982 год. Я им говорил, что придет время и в этом будет острая нужда. Прошло двадцать лет, и в 2003 году мы ее все-таки выпустили, когда в ПГУ пришел Е. Арын. Тогда меня сразу же привлекли, я пришел со словником, составленным по энциклопедии, и началась работа. 

- А до какого года Павлодар был закрытым городом?

- До 1991 года, пока не закрыли Семипалатинский ядерный полигон. Более того, Химкомбинат выпускал ракетное топливо, Тракторный завод выпускал узлы бронемашин и танков.     

- Каково Ваше жизненное кредо?

- Девиз у меня такой, он из песни – «Кто хочет, тот добьется. Кто ищет, тот всегда найдет».

- Что помогает Вам сохранить долголетие и внутреннее добродушие?

- Не знаю. Видимо, жизнеспособность, вера в будущее. Потом я постоянно двигаюсь, не сижу на месте, стараюсь как можно больше работать. 

- Что Вы больше всего цените в людях?

- Порядочность, в первую очередь. Чистоту, святость и, главное, невраждебность. 

И все-таки, что ни говори, Эрнест Дмитриевич очень скромный человек. Сказав, что он не сидит без дела и много работает, он умолчал о целом альманахе своих книг, посвященных родному краю. Каждая его книга – результат кропотливого многолетнего труда. Каждая из них хранит тепло и глубокомыслие Эрнеста Дмитриевича.

У пограничников бытует такое выражение: «Есть такая работа – Родину защищать». Если перефразировать этот тезис, то работа краеведа – это Родину сохранять. Сберегать ее наследие, вехи истории, культурное богатство, присущее только этому краю. 

Игорь Тальков в свое время заметил: «у каждого из нас на свете есть места, куда приходим мы на миг уединиться». И действительно, есть некая незримая связь у каждого человека с его малой Родиной. Сберечь самобытность невидимых в повседневной жизни пластов нашего наследия – это тот невероятный труд, которому отдают тепло своего сердца такие ученые-краеведы, как Эрнест Соколкин. И этот труд не виден до тех пор, пока человек вдруг не ощутит тягу к истокам, к своим корням, к единству с родной землей. Родина у нас – одна на всех, но именно малая Родина, ложась одна к другой, как лоскуты, рождает единую ткань, в которой тысячами нитей переплетаются люди разных национальностей, традиций, культуры и вероисповедания. Но единым народом нас делает именно чувство Родины. Именно поэтому так важны для нас люди, которые, как говорит сам Эрнест Дмитриевич, «такие, которые болеют всей душой за свой край, за свой народ».